Вот этого я не ожидал... МАМА... Первые две минуты, ошарашенный до предела, я просто тупо шел туда, куда меня вели. Потом робко, хоть и запоздало, разум вступил в свои права. Верхняя палуба, коммодор, Дженкинс и прочие свидетели давно остались позади, а Стоунз и не думал останавливаться. Трап вниз, галерея, еще вниз. Да когда же это кончится... Господи, хоть бы это подольше не кончалось... Да что же он меня тащит, как барана... - Отпустите, сам пойду, - попросил я наконец, отпихивая руку старшего лейтенанта. - Разговорчики, - нахмурился тот и перехватил покрепче, - скажите еще спасибо коммодору, отделаетесь легким испугом. И не успел я уточнить, что под этим подразумевает Стоунз, как наш путь неожиданно закончился на одной из пушечных палуб, около зачехленной пушки, где обнаружилась также приличных размеров бадья, наполненная забортной водой. А в ней... Я криво улыбнулся, хотя сделать хотелось совсем другое. А именно - заорать дурным голосом и броситься бежать. Жаловаться было не на кого, кроме самого себя. Розги мне и впрямь были обещаны, причем неоднократно. - Вообще-то здесь наказывают юнг, - деловито сказал Стоунз, - но раз кошки отменяются, остается только это, сэр, не взыщите... - Что я должен делать? - спросил я через силу. Ох, что тут будет твориться через пару минут... Господи, да он же сейчас оглохнет, бедняга... Стоунз потянул из кармана моток бечевки и кивнул мне на ближайшую пушку: - Все до пояса с себя долой, на колени и животом на ствол. Это во флоте называется "поцеловать дочь канонира". Скрипнув зубами, я поспешно снял жилет и рубашку, не глядя бросил их на настил, опустился на колени перед казенной частью пушки и, обняв ствол, сцепил под ним руки. Ох, чувствую, сомнительная радость меня ждет в этих объятиях... - Единственное, о чем я досадую, доктор, - доверительно сообщил Стоунз, привязывая мне руки, - это что вы совершеннолетний. Иначе бы вас заставили снять не рубашку... - Сожалею, что испортил вам удовольствие, - буркнул я, пытаясь поудобнее устроиться на покрытом парусиной стволе. - Хорошо сказано, сэр, и это вам зачтется, - послышался голос сзади. - Ну, калечить мне вас нельзя, но слегка научить вежливости - сам бог велел... Думаю, дюжины и правда будет достаточно. И считать, так и быть, я буду сам. В знак благодарности за развлечение, которого я так долго ждал... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Понедельник, 07.07.2008, 01:39
Неподалеку двое юнг как раз возились со своей работой - один драил палубу, другой начищал лафет пушки. Они даже замерли, глядя, каким отточенным движением щербатый красавец-офицер делает замах одним прутом*. Бедняга доктор инстинктивно вжался в холодный ствол орудия, и казалось, вот-вот растворится в нем. Однако законы физики были столь же непреклонны, как и сам коммодор... Желанной диффузии не произошло, но вместо нее в следующий миг в воздухе просвистела розга и с отвратительным громким то ли шлепком, то ли щелчком опустилась на обнаженную спину случайного любовника "дочки канонира". - Рааааааз, - довольно протянул Стоунз, уже занося руку для нового удара. ---------------------- * гораздо чувствительнее, чем несколькими - законы физики
Сообщение отредактировал Автор - Вторник, 08.07.2008, 02:53
Господи, так просто НЕ БЫВАЕТ... Это даже не боль. Это как взрыв, как удар раскаленным докрасна железным прутом, под ложечкой ледяной комок, вдохнуть нельзя, на глазах слезы, хочешь заорать - а не получается... Каким-то чудом мне удалось застонать, тихо, сипло, на пределе сил, может, он и не услышал... И еще - отчаянно замотать головой, будто говоря - хватит. Не могу больше... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Вторник, 24.06.2008, 23:43
Какие мы нежные... Что бы и правда с тобой было, ударь тебя кошкой? Сдох бы в первую же секунду от боли, вот что. Юнги - и те спокойнее эту порку переносят. Об этом Стоунз знал не понаслышке - не раз сам драл юнца солеными розгами по заду, чуть только завидя оплошность. И так как докладывать об этом коммодору не полагалось, то творил свои расправы не так уж редко. ...Два, три - лейтенант четко, с расстановкой и почти театральной паузой обрушивал на спину доктора орудие возмездия за длинный язык, аккуратно примериваясь и замахиваясь. - Что-то вы замолчали, доктор. Никак размышляете над своим поведением и как оно отразилось в глазах начальства, а?
Сообщение отредактировал Автор - Вторник, 08.07.2008, 02:46
Оказывается, это был еще не предел. Вот теперь я знаю, что значит - спустить шкуру... По-настоящему, без метафор... господи... Ох, что ж вы творите... - Три. Я снова попытался крикнуть - и снова не вышло.
Quote (Автор)
- Что-то вы замолчали, доктор. Никак размышляете над своим поведением и как оно отразилось в глазах начальства, а?
И вот тут, как в насмешку, горло отпустило... - ОООООао!!! - Четыре... - Пять... - Шесть... И снова орешь во все горло. И каждый раз кажется, что хуже быть не может. И снова понимаешь, что ошибся. Я уже сорвал голос. Я давно потерял счет ударам, но точно знал, что до конца не доживу... - Одиннадцать. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Четверг, 26.06.2008, 01:06
Дохляк. Стоунз уже без энтузиазма ударил в двенадцатый раз, сделал шаг и кинул розгу обратно в бочку. - Окатил бы я вас забортной водой, доктор, но в этом случае коммодор так на крик изойдется, что с "Разящего" паруса посрывает, ибо вы еще чего доброго преставитесь. Надеюсь, знакомство с младшей дочкой канонира прошло удачно и вы оба рады ему, - продолжал глумиться Стоунз, доставая кортик и перерезая веревки на руках доктора, - но в ваших интересах больше не делать попыток добиться еще одного свидания, пусть это даже будет невежливо со стороны такого кавалера, как вы. Вставайте уже, или я вам помогу.
Сообщение отредактировал Автор - Вторник, 08.07.2008, 02:48
Как ни странно, выпрямиться удалось без особого труда. (Оооу...) И даже ноги держали. Хотя не могу сказать, что это далось мне совсем уж (А-аа...) безболезненно... Сжав зубы, я медленно начал одеваться. - Ну что, сэр, теперь поняли свое место? - снисходительно спросил Стоунз, наблюдающий за мной со стороны. - Ваше счастье, что чины не присваивают за стойкость, не то ходить бы вам пожизненно в "пороховых обезьянах". Впрочем, до вас еще ни один юнга не устраивал тут такого концерта... Я поднял на него глаза. - Разрешите спросить, сэр, - прознес я тихонько. - Спрашивайте, - великодушно разрешил Стоунз. - А вам самому случалось бывать на моем месте, сэр? И как громко вы при этом кричали? - Да как вы смеете, - задохнулся он, - я офицер и джентльмен... - А раз нет, сэр, то как вы можете судить? Это как старой деве давать советы новобрачным... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Среда, 02.07.2008, 23:29
- Вы мне предлагаете отчитаться? - подняв брови, осведомился Стоунз. - Вы, доктор, наивно полагаете, что если вы сейчас стерпели сии муки, над вашей головой нимб святого великомученика воссиял? Трепать языком, мистер Бромберг, прерогатива штабных, а здесь же придержите его за зубами. Новобрачный, тоже мне, - усмехнулся он и, прикрикнув на юнг, отправился с докладом к начальству. Доктору же была предоставлена возможность без особой огласки тихо проскользнуть к себе в каюту и зализывать раны. Определенно, сегодня Стоунз в благодарность за роль экзекутора был сама щедрость.
Сообщение отредактировал Автор - Вторник, 08.07.2008, 02:48
сегодня Стоунз в благодарность за роль экзекутора был сама щедрость.
Ну-ну... Утешаясь мыслью, что наш поединок окончился вничью, я потащился в лазарет. Хорошо все-таки быть лекарем - только огребешь по полной - тут же пошел, достал склянку противовоспалительного и сам себе оказал помощь Коммодор, ау... Не думайте, я понимаю, что вы меня, дурака, еще пожалели. По уставу за такое положена петля. И ни за что не поверю, что все дело в моих скромных познаниях. На войне как на войне. Пираты нередко и вовсе обходятся без судового хирурга - или приспосабливают под эту должность плотника или кока, лишь бы умел кромсать и пилить.* Марион, так и знай, мне крупно повезло сегодня. Написать бы письмо, голубиная почта работает... Вот только как сформулировать... Гм... "Дорогая жена, рад сообщить, что я здоров и благополучен, разве что сегодня утром меня..." (тщательно зачеркнуто) Нет, лучше так: " Марион, знаешь, у нас тут превесело, и вообрази себе, что нынче твоего благоверного"... Нет, не то... "Марион, душа моя! У меня все хорошо. Все на судне, слава Всевышнему, живы и здоровы, а это главное. И начальству хорошо, и мне работы меньше. Как ты там, милая? Напиши, я уже истосковался.
Твой муж
" ---------------- *исторический факт Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Воскресенье, 29.06.2008, 22:13
Стоунза Норрингтон поджидал на палубе "Делать ему видать нечего??" - язвительно подумал Стоунз, но не без тени удовольствия сей момент отчитался о проведенной процедуре укрощения строптивого, на что коммодор лишь фыркнул, кивнул и сделал почетный круг по палубе. Солнце клонилось к закату, все ближе опускаясь к темно-бирюзовой воде, небо на востоке начало выцветать и еле заметно темнеть. Места Норрингтон себе не находил - и сам не мог понять, почему перед столь планомерной и незаурядой вылазкой накатывают какие-то странные приступы беспокойства. Но успокаивал он себя тем, что списывал расшалившиеся нервы на подчиненных, которые как паразиты рады подточить командирскую выдержку. Розг на всех не напасешься. Не кошками же их идиотов драть. Несколько раз дозорные, которые на шлюпке дежурили у входа в гавань, докладывали о увиденных на горизонте кораблях, но ни один из них не подходил на достаточно близкое расстояние к берегу, чтобы в чем-то его заподозрить. Словом, тишь да гладь, да божья благодать. Уж больно оно подозрительно... Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Эх, коммодор, знали бы вы старую добрую поговорку о спящей собаке...
Уже третий час сидящий в дозоре на верхушке кокосовой пальмы Джек Воробей в который раз переменил позу, разминая затекшие руки и ноги. Коммодорово упрямство было ему известно не понаслышке, но Джек всегда любил достойных противников ( хоть и не так пылко, как это утверждали слэшеры). Между тем, возглавляемая достойным противником эскадра второй день болталась на рейде, портя Джеку вид на горизонт, и уходить явно не собиралась. Было ясно, что это не простой разведывательный рейс, а на схрон явно дана наводка. Оставалось выяснить : кто? Впрочем, не этот вопрос был сейчас самым насущным, имелись и другие. Например - как скоро коммодор и его люди обнаружат следы пребывания на острове самого Джека, Анны Вольф и остальных? И второе - что в таком случае надлежит делать? Джек прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал, но сам капитан искренне не советовал бы кому бы то ни было беспокоить его в такие минуты...
Сообщение отредактировал Автор - Среда, 02.07.2008, 23:01
выписка из судового журнала доктора Бромберга ( порой используемого последним не по назначению, а в качестве личного дневника): " ...Ну и чего мы оба добились? Лодыжка у Анны быстрее не зажила оттого, что я получил свою порцию. С другой стороны, коммодор своего приказа ( который я отказался выполнять) так и не отменил, а значит, нашу приятную беседу придется заводить по новой. Надеюсь, что все же с другим результатом, ведь должен же капитан, безуспешно испробовав один способ решения проблемы, вспомнить об остальных. Например - выбрать матроса покрепче и велеть тому тащить Анну через джунгли на руках или на загривке. А я, обработав телесные повреждения, покамест займусь другими ранами - душевными, которые тревожат меня , увы, ничуть не меньше. Джек здесь. Я это чувствую. Иначе остальные уже непременно бы выдали свое присутствие. Какой он ни раздолбай, но в критической ситуации умеет всех построить по ранжиру и послать в нужном направлении..." Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Среда, 02.07.2008, 23:31
Рыжий свет заходящего солнца уже вовсю начал расползаться над морем, когда в каюте коммодора за чисто символически накрытым столом собрался на совещание офицерский состав. Норрингтон, заняв позицию во главе и, нависая над расстеленной картой, созерцал собравшихся. Так как военные действия намечались на суше, морских офицеров было всего-то - капитан корабля и два старших помощника, а вот отряд морских пехотинцев представлял собой полковника, подполковника, первого и второго лейтенантов и неизвестно как затесавшегося старшего сержанта. - Уверен, что корабль замечен с берега, если только в этом месте действительно находится пиратское логово. Разведчики не подавали предупреждающих сигналов, однако это может толковаться двояко: либо они уже час как мертвы, либо в пределах зоны наблюдения спокойно. План остается неизменным - шлюпки с солдатами со всей возможной осторожностью отчалят от корабля с наступлением темноты, и двигаться мы будем под прикрытием ночи, дабы, если наше присутствие обнаружено, сделать атаку все же как можно более внезапной. - Коммодор, вы уверены, что хотите отправиться с нами? - переспросил полковник Галлуэй, в глубине души досадуя на то, что морская фауна в лице Норрингтона собирается лезть не в свое дело на суше. - Разумеется, - отрезал коммодор и продолжил: - Выношу на обсуждение следующее. Флагману нужна более надежная охрана, чем было решено выставить изначально. Двадцать пять человек - слишком мало. Если это число увеличить хотя бы на полсотни, то с учетом численности экипажа, корабль может дать отпор возможному противнику, кто бы им не оказался. - Коммодор, на счету каждый солдат, - хмуро заметил полковник. - Имея дело с пиратами, следует перестраховаться. - Полковник Галлуэй, триста человек под руководством должного командира, способны взять куда более сложный объект. А вот потеря или повреждения флагмана будут куда более ощутимы, чем ваше недовольство недостаточно круглым числом солдат. ... Смеркалось, когда каюту коммодора покинул офицерский состав экипажа и пехоты. Полковник негодовал, ибо справедливо подозревал, что Норрингтон куда более удачлив в спорах, чем он сам, его подчиненные по-солдатски были солидарны с ним, а старшие офицеры "Разящего" сдерживали ухмылки, поглядывая на Норрингтона, пребывающего в исключительно дурном настроении. В молчании все разошлись. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Не буду подробно описывать, что со мной творилось последние несколько часов - особенно после того, как я подслушал (а точнее, невольно услышал) из соседней каюты весь ход военного совета, благо деревянная переборка - не каменная стена, а я, увы, не глухой... В общем, задолго до наступления сумерек я уже был в таком состоянии, что, не сделай я того, что сделал - наверное, просто сиганул бы за борт... Я должен его предупредить. Марион, прости. Муж, видно, из меня никудышный. Одно утешение - живым из этой истории я теперь выйду вряд ли, и некому будет сгорать перед тобой со стыда. Лучше уж перед тобой. Самый страшный ад - душевный.
Записка, приготовленная доктором Бромбергом для капитана :
Коммодор, считайте, что я рехнулся, (клякса) но раз Джек здесь, я не имею права спокойно ждать, когда его повяжут... прошу меня извинить и не поминать лихом. Бромберг
И вот, уложив в саквояж малый джентльменский набор, я воспользовался своим профессиональным правом ошиваться в любой точке судна - и, улучив момент, тихонько пробрался на верхнюю палубу. Как по заказу, никто не заметил моего появления в неурочный час (а если и заметили, то не обратили внимания). Вот он, штормтрап. Десять шагов до борта. И тут... - Да нет, оставь его, только хуже сделаешь. Такое у парня несчастье - что тут скажешь, и утешить нечем... Пусть один посидит, отойдет маленько... Голос раздался из-под навеса, где обычно собирались свободные от вахты матросы - в жару на квартердеке все же легче, чем в закрытом помещении. Черт, как не вовремя. Правда, от говорящего меня надежно скрывали бухты каната. Но все равно я замер, не зная, что делать дальше, и поневоле прислушался к разговору. - А отчего она умерла? - От родов. Ох уж эти женские напасти. И, главное, не впервой, у них уже мальчишка есть... Слава богу, хоть есть кому присмотреть, пока Конрад не вернется из рейда. Надо бы договориться и скинуться всей командой, ему же теперь одному сына поднимать... Поразительно спокойный, не выдав себя ни единым звуком, я развернулся и неспешным шагом прошел назад к себе в каюту. Сел, поставил саквояж на стол. Потом вынул из кармана приготовленную записку и изорвал ее на мелкие клочки.
Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Понедельник, 07.07.2008, 22:30
Сумерки все плотнее сгущались над притихшей гаванью, густые, словно лава. Уже десять минут как на горизонте отгорел поледний лучик утонувшего в море солнца, на потемневшем сиреневом небе начали робко вспыхивать первые звезды. Скоро, совсем скоро. Коммодор напоследок зашел в свою каюту, дабы переодеть форменные башмаки с пряжками на сапоги - некомильфо щеголять этих диких местах в офицерской обуви. Да и неудобно, черт возьми. Темно, как в могиле, и свечу не зажжешь. А луна взойдет не так скоро. Несколько секунд потоптавшись у порога и чуть попривыкнув к тьме, Норрингтон вошел внутрь. Как слепой, чуть вытянув вперед правую руку, прошел в дальний конец каюты, где стоял страшный, огромный как обоз, рундук. Повинуясь резкому коммодорову движению, страшилище распахнулось абсолютно беззвучно, и вот, словно большая мышь, Норрингтон закопошился в содержимом, нащупывая кожаные черные сапоги. Они нашлись на удивление быстро, и, натянув их, Норрингтон, не мешкая, осмотрел оружие, ощупал перевязь и на первых порах остался доволен. Времени оставалось все меньше... Осталось еще подготовить к сходу на берег травмированную шпионку и как можно меньше нервов истрепать в предстоящем коротком разговоре с Бромбергом.. Что сделать весьма непросто. Прежде, чем стремительно выйти из каюты, коммодор подошел к столу, на котором лежал миниатюрный потрет мисс Элизабет Суонн, нащупал его рукой, улыбнулся в темноте и только после этого вышел, наскоро заперев дверь. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
