- Как угодно, - ответствовал коммодор, спокойно глядя на побелевшего доктора. - Кругом и шагом марш. Вперед, Бромберг, шутки кончились, - добавил он, когда лекарь упрямо мотнул головой и приготовился держать оборону. Увы, но коммодорова рука, взявшая его за шкирку и толкнувшая вперед, придала значительное ускорение. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
поток сознания: Эй, куда? Минуточку, одну минуточку, я еще не готов, ну подождите... Черт, вот руки железные, такую бы силу да на благое дело... Что ж делать-то, господи... что делать... прежде всего успокоиться... ЛЕГКО СКАЗАТЬ. ТАК... кажется, перед казнью полагается исповедь... Зачем тебе исповедь, идиот, ты десять лет не ходил к мессе... МАРИОН. Боже, что я наделал... Нет, нет, нечестно... Что еще такое? Вешают же на верхней палубе, куда вы меня тащите, коммодор... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Безмолвно следуя за Бромбергом, который поминутно норовил встать на месте, коммодор каждый раз подталкивал его и поддерживал, чтобы тот не упал от чересчур резких толчков. Немногословность обычно была присуща коммодору лишь в степени крайней ярости. Он был зол, невероятно зол в первую очередь на себя, что не доглядел и не предусмотрел подобные обстоятельства и сейчас сталкивается с проявлением столь нескрываемого бунтарства.И главное, от кого оно исходит... Буквально волоком протащив доктора по трапу на нижний дек, все в том же безмолвии Норрингтон, наконец, достиг цели: карцер. Он втолкнул в узкое, неуютное помещеньице доктора, захлопнул за ним дверь и запер ключом, который неизменно, как и ключ от крюйт-камеры, был при нем. - Мне больше не о чем с вами разговаривать, - хрипло проговорил он напоследок. - У вас на размышления времени до вечера. Подумайте как следует, что вам важнее - бывшие подельники или собственная шкура. И ушел. А через некоторое время на пост рысью примчался часовой, которому было приказано не отказывать заключенному в еде и воде, но на попытку завязать разговор не отвечать согласием. За Анной Провидение был отправлен наблюдать Дженкинс, попутно собирающий перевязочный материал, мази, скальпели и прочие средства первой помощи пострадавшим. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Мне больше не о чем с вами разговаривать, - хрипло проговорил он напоследок. - У вас на размышления времени до вечера. Подумайте как следует, что вам важнее - бывшие подельники или собственная шкура.
Вот ведь дилемма... Ненавижу, когда есть выбор. Без него проще, не ты идешь, а тебя ведут, не ты делаешь, а за тебя решают. И отвечают, соответственно, тоже... Ненавижу ждать. А провести в полном бездействии несколько часов, да еще в скрюченном положении (даже при моей комплекции в карцере иначе не разместиться) - для меня пытка. Лучше уж сразу. Нет, не лучше. Или лучше? Черт, вот оно, ожидание, кого угодно сломает... Что, если не выдержу, испарится моя невесть откуда взявшаяся упертость... Джек... Но стоит ли его жизнь моей собственной... Марион... Если она в тягости, я не имею права погибнуть. Жить ради семьи, но перестав считать себя человеком... Каково это терпеть - день за днем, год за годом... А жить, судя по всему, предстоит долго - несмотря на субтильное сложение, никаким болезням я не подвержен и доживу до глубокой старости... если только не сверну себе шею раньше. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Пятница, 20.06.2008, 17:34
Ожидание.. День тянулся медленно, словно дождевой червь, а раскаленное солнце, казалось, скоро лопнет и затопит все в невыносимом пекле. Над береговым лесом струилось зыбкое марево, при взгляде на которое слезились глаза, а порывы ветра лишь жарко били в лицо, не давая ни малейшего свежего дуновения. Разведка уже давно вернулась с берега, там осталось лишь несколько дозорных, которые притаились среди прибрежного кустарника, изнывая от мелкой мошкары и вездесущих москитов, и лазутчиков, что отправились в обход близлежащей лесной территории и обязаны были дать выстрел при малейшей вероятности того, что видели следящих за линкором пиратов. Адмиральская вахта на корабле попряталась в тень и страдальчески обмахивалась платками и треуголками - на солнце торчал лишь Стоунз, который, похоже, целенаправленно зарабатывал себе солнечный удар, чтобы вместо вечерней драки составлять компанию нескольким отправленным с подобным диагнозом в лазарет на попечение Дженкинса. Коммодор в это время притаился в своей каюте - оставив вахтенным начальником первого лейтенанта Джиллета, он заполнял судовой журнал и параллельно вносил небольшие коррективы в разработанный на пару с командиром морской пехоты план нападения на пиратское логово. Третьим действием, согласно которому лавры Цезаря уже почти легли на белые букли коммодорова парика, было неспешное уговаривание прохладного молодого анжуйского, которое хоть немного успокаивало вставшие на дыбы нервы. К такому приему Норрингтон прибегал нечасто, но нынче просто не мог с собой совладать... К вечеру жара не спала нисколько. Люди уже утомились и изнывали от ожидания - было условлено высаживаться на берег в сумерках, дабы вероятный противник, который следит за кораблем с суши, не видел идущие к берегу шлюпки. И вот, посчитав, что доктор успел подумать о многом за этот нескончаемый знойный день, Норрингтон счел своим долгом спуститься к карцеру самому, дабы в зародыше убить вероятные бунтарские мысли в этой бедовой лекарской голове. Оставив камзол в каюте, спокойный, словно статуя в нише собора, он подошел к двери карцера и коротко кивнул козырнувшему часовому. - Отпереть.
Значит, так. Если бы он и вправду собирался меня вздернуть - сделал бы это давным-давно. Флагман без лекаря оставлять не резон, да и потом, не такой уж он зверь, каким старается выглядеть. А если хотел меня сломать - это следовало сделать сразу, в момент неповиновения, вот тут бы я мог и не устоять. А теперь-то чего уж... Не под килем же станет протягивать, в воспитательных целях... Живы будем - не помрем. Сидеть и думать о своем поведении я не собирался - хватило для этого трех лет в Абу Кабире. Вместо этого я мысленно сочинял второе послание Марион и пытался вообразить, что она сейчас делает и каково у нее на душе. Получалось, что не очень-то весело. Надо немедленно написать ей письмо и отправить с оказией. Если , конечно, начальство не решит быть последовательным до конца... А вот и оно, родимое, легко на помине. - Здравия желаю, сэр, - приветствовал я коммодора, не вставая с места, потому что в карцере это сделать физически невозможно. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Понедельник, 23.06.2008, 00:24
- Выходите, - ответствовал Норрингтон, пристально глядя на подчиненного. До чего ж доходной, а проблем вокруг себя создает до чертовой матери... - Ну что ж, теперь я повторю свой восрос: вы, наконец, пришли таки к выводу, чья шкура, своя или бывших подельников, вам теперь дороже? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я мысленно закатил глаза. Опя-а-ать... Господи, спаси меня от зануд, а с такими мелочами, как землетрясения, пожары и эпидемии чумы, я и сам справлюсь. - Сэр, - сказал я с тоской, - при всем моем уважении, я вам уже ответил. И решения своего менять не собираюсь. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Понедельник, 23.06.2008, 00:12
- Что-что вы говорите? - переспросил Норрингтон, издевательски приподняв бровь - ему уже было не до такта. Впрочем, мирным путем тут ничего не уладить - похоже, авторитет начальства Бромберг уже приравнял к ватерлинии. Мысль эта Норрингтона взбесила, ибо он уже успел преисполниться уверенности, что такое упрямство проявляется не из-за одного беспокойства за невридимость конечности Анны Провединие. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
О господь милосердный, он уже, похоже, разучился понимать по-английски... - Я говорю, сэр, что отказываюсь участвовать в этом инквизиторском мероприятии. Если с вашей точки зрения это является нарушением дисциплины, можете поступать, как сочтете нужным. Но и мне уж предоставьте делать то же самое. На Страшном суде мы, без всякого сомнения, узнаем, кто из нас был прав. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Понедельник, 23.06.2008, 00:44
- Забыли свое место, Бромберг? - тлея изнутри, прорычал коммодор. Проявление неподчинения уже нежелательно было по отношению к командиру эскадры, а когда оно еще и сопровождается подобным разглагольствованием... Случай был воистину редкий - такое позволял себе на первых порах лишь Стоунз да парочка офицеров-желторотиков из богатеньких семей, но пререкаться они перестали быстро, сломленные кто железной хваткой, кто пятью ударами плети, кто вдохновенной тирадой. И теперь Норрингтон просто ушам своим не верил, что этот коротышка, которого сдувает, если на него как следует гаркнуть, позволяет себе такие речи... - Что делать вам, решается в приказном порядке! И обсуждению не подлежит. Вы знакомы с Уставом, и в море он для вас Библия, доктор. Я не верю ни единому вашему слову, ибо слишком хорошо изучил вашу натуру, склонную к самопожертвованию. Не понимаю только, зачем вы теперь подставляете еще и Анну. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
...Ах, так еще я же теперь и виноват? - Да что вы ко мне пристали, сэр, со своим дурацким Уставом и присягой? - заорал я в голос. - "Выполнять все приказы командования, кроме явно неправомочных" - вот что было сказано в присяге, которую я приносил! А вы хотите заставить таскаться по джунглям и болотам охромевшую девчонку, которая имела глупость поступить к вам на службу! Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Вторник, 24.06.2008, 00:19
- А я имел глупость принять ее. И вас, - ровным голосом ответил коммодор, а потом выдержка на миг изменила ему - он схватил доктора за грудки и припечатал в переборке, которая жалобно скрипнула в ответ. - Не так вы беспокоитесь за Анну, как за тех, кого продали тогда, на допросе, по вам же это видно, Бромберг! Совесть? И она так мучает, что идете на неподчинение, хоть трясутся коленки? И вы еще смеете обвинять меня в негуманности, когда сами так долго ею пользовались?!? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
А-а, к черту. Раз вы так хотите правды, так получите, сэр... - Хорошо, коммодор, - ответил я спокойно, насколько позволяла гудящая голова, - именно так и обстоит дело. Я отказываюсь подчиняться приказу, потому что у меня проснулась совесть. Аминь. И что будем делать дальше? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Вторник, 24.06.2008, 01:34
- Идиот, - хрипло просипел коммодор и отпустил свою жертву. - Вам теперь прямая дорога на рею, - и, передернув плечами, заломил руки доктора за плечи и толкнул вперед себя к трапу на верхнюю палубу...
Вечерняя вахта удивленно воззрилась на доктора, который благодаря ускорению сзади почти вылетел на палубу и, потеряв равновесие, шмякнулся на живот. За ним появился коммодор, глаза которого от гнева стали почти черными. - Стоунза ко мне! - сходу рявкнул он. Моряки, завидя такую перемену в капитане, не сулящую явно ничего хорошего, предпочли тут же развести активную деятельность; Джиллет, словно испуганная куропатка, выпорхнул из-под грота, но чуть не налетел на лейтенанта Стоунза, который вопреки обычаю спешно шел к коммодору. - Сэр! - отрапортовал он и покосился на поднимающегося с коленок доктора, догадываясь, почему командир чуть ли не дымится и судорожно сжимает кулаки. - Дюжину плетей судовому лекарю. Джиллет, зафиксировать неподчинение начальству в журнале! - Кошками, сэр? - осторожно поинтересовался Стоунз, с трудом подавляя самодовольную усмешку. - Вы в своем уме? - тихо пророкотал Норрингтон, делая шаг к лейтенанту, от чего тот не удержался и отступил назад, меняясь в лице, - Не сметь калечить! Иначе пеняйте на себя. У вас есть приказ, исполняйте! И уведите его отсюда - главную роль в этой трагикомедии пусть играет на артиллерийской палубе, подальше от благодарной публики.
Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
