Норрингтон нахмурился. Не лучший из поступков - уход из собора во время чтения проповеди. Однако стоять в тесноте и духоте под монотонную речь святого отца становилось все тяжелее и тяжелее с каждой минутой. Это раздражало и злило, возвращая с небес, что по идее должны быть узреты во время молитв, на грешную землю. Коммодор огляделся и осторожно стал просачиваться к выходу. В кои-то веки вняв Бромбергу. Тяжелые деревянные двери чуть скрипнули, поддаваясь напору, в собор просочились серые лучи дневного света. Соленый воздух ударил в нос, немного закружилась голова. Норрингтон глубоко вздохнул и вышел на улицу. Там моросил дождь, по небу лениво тащились клоки рваных грязно-серых облаков. Невероятную оптимистичную картину дополняли порывы ветра, тут же разметавшие полы кителя. Коммодор нахлобучил треуголку и чуть обернулся - Бромберг шел следом, щурясь от мороси и передергивая худыми плечами. Чертовски хотелось сесть на каменные ступени, но прихожане, стоящие во дворе, осуществить этот жест помешали. Так что приходилось мужественно и молчаливо хотеть дальше. - Почему вы не достояли до конца мессы? - привычно заложив руки за спину и остановившись, чтобы Бромберг догнал, осведомился коммодор. - Неужели так быстро столковались с создателем, Бромберг? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
До Максимилиана донесся звук открываемой двери. Оглянувшись, он увидел как два человека тихонько выскальзывают на улицу посреди проповеди. Графу показалось, что он увидел коммодора Норрингтона. Признаться, он не ожидал здесь его увидеть. Мюррею рассказывали, что коммодор был ранен в героической схватке с пиратами, устроившими лагерь где-то в джунглях. Кажется там еще пленили какого-то мерзавца-капитана, знаменитого своими выходками... После того случая Джеймса Норрингтона долго не было видно в свете. Видимо он решил придти на мессу, но почувствовал себя нехорошо, не до конца оправившись от полученной раны. В церкви и в самом деле было душно. Это ощущение так же усугублялось прохладной погодой, царившей вне стен Божьего дома. O, Фортуна, Словно луна Ты изменчива, Всегда создавая Или уничтожая; Ты нарушаешь движение жизни, То угнетаешь, То возносишь, И разум не в силах постичь тебя; Что бедность, Что власть — Всё зыбко, подобно льду.
- Мисс Суонн, вы немного бледны, и я вижу что вас что-то беспокоит, - прошептал Максимилиан. Проповедь подходила к концу и народ заметно оживился. Всем нетерпелось снова оказаться на свежем воздухе, пусть даже и продуваемыми насквозь морскими ветрами. - Я могу чем-то помочь? O, Фортуна, Словно луна Ты изменчива, Всегда создавая Или уничтожая; Ты нарушаешь движение жизни, То угнетаешь, То возносишь, И разум не в силах постичь тебя; Что бедность, Что власть — Всё зыбко, подобно льду.
- Мисс Суонн, вы немного бледны, и я вижу что вас что-то беспокоит,
Девушка вздрогнула. Она рассеянно взглянула на Максима. - Что Вы, Вам показалось, - лживо уверяла она молодого графа. Она не желала разговаривать на эту тему, и так после мессы коммодор собрался пилить ее по этому поводу.
- Мне нужен лишь свежий воздух, а его я получу, как только закончится проповедь,
- Прошу простить мне мою навязчивость. Я лишь беспокоился о Вас. Все-таки девушки странные существа. Как много они готовы терпеть ради того чтобы выглядеть еще красивее, чем обычно. Все эти корсеты, мешающие дышать, туфли натирающие их и без того изящные ножки... Нет, определенно, мужчины родились счастливыми. Ни за что не променял бы скромные кожаные сапоги на туфли, усыпанные брильянтами. O, Фортуна, Словно луна Ты изменчива, Всегда создавая Или уничтожая; Ты нарушаешь движение жизни, То угнетаешь, То возносишь, И разум не в силах постичь тебя; Что бедность, Что власть — Всё зыбко, подобно льду.
- Почему вы не достояли до конца мессы? - привычно заложив руки за спину и остановившись, чтобы Бромберг догнал, осведомился коммодор. - Неужели так быстро столковались с создателем, Бромберг?
Я с трудом подавил улыбку. Откровенность к лицу всем. Демонстрировать суровый и непреклонный вид здесь было не для кого, и сейчас, без привычной маски, Норрингтон внушал куда большее расположение, чем обычно. Коммодор хмуро дожидался ответа, не понимая, чему это так радуется его подчиненный, наверняка нарушающий тем самым какой-нибудь очередной пункт устава... - Напротив, сэр, - запоздало откликнулся я, - оставил всякую надежду столковаться, оттого и прекратил попытки. Просить бесполезно, я уже проверял. Вам не приходило в голову, сэр, что наше бесконечное нытье уже осточертело бы и более терпеливому существу, чем создатель? Или что он, может быть, совсем не для того восседает на своем небесном престоле, чтобы с нами нянчиться? Или, страшно сказать, вообще не подозревает о нашем существовании? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Четверг, 27.11.2008, 21:41
Просить бесполезно, я уже проверял. Вам не приходило в голову, сэр, что наше бесконечное нытье уже осточертело бы и более терпеливому существу, чем создатель? Или что он, может быть, совсем не для того восседает на своем небесном престоле, чтобы с нами нянчиться? Или, страшно сказать, вообще не подозревает о нашем существовании?
Етить-колотить. Что ж роится в голове у этого человека? И каким образом ему вообще удается задаваться подобными вопросами. Норрингтон хмыкнул, чуть скривив рот в улыбке. - Это вряд ли. Пойдите выскажите свои соображения епископу и готовьтесь к анафеме. Чего вы просите или просили, если существует известный факт, что во всем стоит полагаться на себя? Бромберг, праздно мыслите. Вы же лекарь. А значит, рационалист по призванию. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Наконец проповедь закончилась и Максимилиан наконец спокойно вздохнул. Он с детства не любил наставлений, а по случаю своего опоздания святой отец решил прочитать проповедь раза в полтора длиннее обычной. Он оглянулся на свою очаровательную соседку, Элизабет была все так же бледна. - Я думаю Вам надо поскорее выйти на свежий воздух. Здесь слишком душно даже для здорового мужчины, не говоря уж о хрупкой девушке. O, Фортуна, Словно луна Ты изменчива, Всегда создавая Или уничтожая; Ты нарушаешь движение жизни, То угнетаешь, То возносишь, И разум не в силах постичь тебя; Что бедность, Что власть — Всё зыбко, подобно льду.
Бромберг, праздно мыслите. Вы же лекарь. А значит, рационалист по призванию.
Наивный человек... Хорошо еще, он не знает, что высказанная мной только что ересь - цветочки по сравнению с тем, что было у меня на уме лет двадцать назад... И какие стихи я сочинил на свое девятнадцатилетие... А главное - хорошо, что этого не знает епископ...
Бог есть, но он не всемогущ, Бог есть, но к нам он равнодушен. Не жгите свеч, не стройте кущ - Он обещание нарушил.
- Сэр, сэр, - вздохнул я, - вам ли не знать, как мало зависит в этой жизни от нас самих. Если не повезет, то и самые отчаянные усилия не увенчаются успехом. Сколько отважных рожениц, готовых на любые муки, лишь бы выполнить свое предназначение, умерли у меня на руках... А сплошь и рядом какой-нибудь редкостный скот волей судьбы добивается успеха и возносится на такую высоту, что его оттуда и не разглядеть... И так во всем. Слишком высоки цены в этой лавочке, сэр, так что поневоле заречешься что-нибудь покупать...
Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Пятница, 28.11.2008, 18:25
- Так вы за меру принимаете удачу, Бромберг? - поднял брови Норрингтон и повернул к доктору голову. - Хм. Не без этого. Вы фаталист. Я же склонен верить в то, что доля предопределения и доля от результата собственных человеческих потуг примерно равны. Не равняйте судьбы под одну гребенку. Не знаю, что ими движет, но перетасовка на редкость странная. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
мисс Суонн в сопровождении очаровательного Максимилиана неспешно пробиралась к выходу.
Мерседес, все это время тихо сидевшая рядом с Элизабет, встала и пошла вслед за хозяйкой. Неаполитанка, привыкшая в Риме к жаркой погоде, чувствовала себя в церкви вполне уютно. Но когда они вышли на улицу, где дул холодный ветер, ей стало холодно. Девушка поплотнее закуталась в черный с красными цветами платок. Ветер развивал волосы, играя с ними и меча их из стороны в сторону. Dannazione! Ох... Надо было заколоть их гребнем... Но теперь уж поздно. Я хочу быть небом так сильно Оно каждый миг другое Там не суетно и не пыльно В облаках так много покоя Надвигается с юга гроза Слёзы неба прольются вот-вот И капли падают прямо в глаза Прямо в открытый рот А небо хочет упасть Оно потеряло покой Небо видит мой мир во сне Небо хочет быть мной
Не равняйте судьбы под одну гребенку. Не знаю, что ими движет, но перетасовка на редкость странная.
- Да уж, - осторожно кивнул я, все больше удивляясь странной перемене в его настроении, - кстати, то, о чем я сейчас говорил, подробно изложено у Шекспира в сонете 66. Но что толку в жалобах, мира этим не изменишь, и все равно придется жить в том, какой у нас есть. Впрочем, зачем я вам это говорю? Вы человек целеустремленный и просто двигаетесь вперед, не рассуждая о тяготах жизни, а преодолевая их. Вот фортуна и относится к вам чуть приветливее, чем ко мне, предпочитающему болтовню делу. Как говорят у вас в Англии, та собака, которая лает, не кусается. Простите, сэр, зря я завел этот разговор.
Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Воскресенье, 30.11.2008, 01:05
