Я уже собиралась в очередной раз возразить ему… но… неожиданно до моих ушей донесся звук тяжёлых шагов. Я оглянулась из-за угла серенького домишки показалась пара офицеров в красной форме. Одного из них, толстенького в камзоле, который едва не трещал по швам, я узнала сразу… Эта гнида была свидетелем моего воровства. Странное дело. В исключительных случаях инстинкт самосохранения берёт верх даже в, казалось бы, совсем безвыходной ситуации. Благо, сейчас у меня была возможность удрать незамеченной. Забыв абсолютно о боли, об очаровательном офицере, которого я, должно быть, достаточно побесила за эти несколько минут, я в последний раз взглянула на него, на компанию двух ребят-законников и что есть мочи рванула прочь с места нашей странной беседы. Я свернула за угол и уже, помня о роковой ошибке получасовой давности, не оглядываясь, бежала как собачонка, у которой собираются отобрать кость. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Норрингтон проводил ее взглядом, чуть заметно усмехаясь. Как видно, испытывая к нему хоть толику доверия, люди перестают его бояться. Впрочем, тем лучше, что наконец девчонка вспомнила, кто она и что вообще с ней происходит. И вот, легонько кивнув выпучившему глаза и вытянувшемуся по стойке смирно патрулю, коммодор восстановил вектор своего изначального пути, суть навострился в штаб, "на ковер". "Воробья отпустил, Тернера отпустил, воровку отпустил... Осталось лишь самолично отпереть тюремные двери и, сияя улыбкой, выпроваживать на свободу висельников..." - зло думал он про себя, попутно представляя, через какое место начальство высосало бы мозг, если бы узнало о том, что только что произошло. "Мягчаю. Пора бы в море". Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я бежала, без оглядки, петляя между домами, пересекая грязные улочки, прячась в тени невысоких домов. Не знаю, сколько я так бежала, куда бежала… Но в результате, я поняла, что жизнь меня вряд ли чему-то научила. Суть… выглядывая из-за угла очередной заброшенной кузнецы, я по глупости не заметила, приближающуюся ко мне с противоположной стороны улочки всю ту же парочку, от которой так страстно пыталась скрыться. Не знаю, в какой квартал я умудрилась попасть путём несложных вариаций бега и акробатическим прыжкам через препятствия по улицам Порт-Рояла. На улице ни души, а дальше какой-то вонючий тупик с отходами… И что теперь? Два солдатика уже заметили меня и как-то странно переглянулись. Всё внутри сжалось в комочек, и я невольно прижалась к стене. Даже предпочла бы раствориться в ней… Поворачивать обратно? Это куда? Нас разделяют лишь два метра… Столько приключений за день, столько неожиданных поворотов судьбы, чтобы так бездарно быть пойманной двумя ленивыми слюнтяями? Но, похоже, что у тех двух на уме совершенно иные представления о сегодняшнем рабочем дне…
Добавлено (15.02.2008, 02:43) --------------------------------------------- - Привет, милашка, - хохотнул толстяк и растянул рот в мерзкой улыбке. - Никак нас ищешь? Так вот они мы. Смотри, Джексон, какая девка! - Да ты глянь на нее как следует, Алан! Я за таких больше двух пенни не давал! - Идиот, сейчас бесплатно! За время этого диалога все мои сомнения как ветром сдуло. Определенно эти два ублюдка намереваются скрасить свою не впечатляющую разнообразием половую жизнь за счет первой встречной, имевшей несчастье оказаться поблизости в безлюдном месте... Хотя... Будь на моем месте другая, более влиятельная особа, вряд ли бы они решились даже поднять на меня свои свинячьи глаза... Впрочем, такого рода мысли не успели прочно обосноваться в моей голове, так как гвардейцы быстро перешли в наступление. - Приключений захотелось, мальчики? - как можно более спокойно и развязно начала я. - Что угодно - сифилис, гонорею, или, может, что поэкзотичнее? Опешили... Может, хватит ума? Оооо... нет... похоже, не хватит. - Рассказывай, свои сказки, крошка, - усмехнулся все тот же находчивый боров. - Да на тебя смотреть тошно, кроме нас никто, кажись, не позарится! - и, разразившись хрюкающим хохотом, с несоответствующей такому студнеподобному телу скоростью, прижал меня к стене. Господи, какая дрянь и мерзость! Я с трудом соображала, что происходит, но хватало смелости цепляться ему в волосы и царапать ногтями лицо… Но, похоже, эта свинячья морда только забавлялась подобными мерами самозащиты. Второй, что чуть тоще, залепил мне пощёчину, чтоб немного поутихла. Жирдяй же задрал полы юбки… Ненавижу! Я со всей дури саданула ему коленом в пах. Этот урод согнулся в три погибели и прошипел грязную ругань. Второй, что специализировался по битью физиономий, не упустил возможности и на сей раз… Я медленно сползла по стене, чувствуя во рту солоноватый привкус крови… И… туман… Дальше туман.
Вопреки своему обычаю, который предписывал брезговать злачными местами и узкими мещанскими улочками, коммодор пошел по одной из таких. Слова девчонки о грязи отчего-то отпечатались в голове и теперь Норрингтоном владело какое-то неадекватное любопытство. Нахохлившись и поглубже надвинув на нос треуголку, он скорым шагом шел по разбитой дороге посреди улицы в каком-то на диво бедном квартале. Жители, рано начинавшие рабочий день, с удивлением смотрели на офицера, подозревая того в чем угодно, но только не в любопытстве. И вскоре это сделало свое дело - Норрингтон, который привык одинаково спокойно выдерживать и мольбы, и гневные крики, рассверипел от излишнего внимания к своей персоне и поспешно свернул в переулок. Опеределенно, это утро странное до абсурда... Эта девчонка на пристани, это внезапное решение ТАКИМ образом добираться до штаба... Мда. Норрингтон фыркнул и прибавил шагу. И тут по переулку прокатился и отрекошетил эхом глухой, невнятный крик. Женский, но какой-то звериный. Коммодор поморщился - в дела трущобников лезть было ниже его достоинства, однако он хорошо знал, что женщины кричат либо когда им очень хорошо, либо когда все совсем наоборот... "Чтоб вас всех черти разорвали!" - с чувством подумал он и метнулся на звук. Узкие проулки впечатляли дивными ароматами, от которых буквально тошнило, блестящие башмаки стали похожи на страх господень уже после пары шагов, однако Джеймс Норрингтон упрямо ломился на помощь даме, как он для себя решил. Даме, девке, да хоть чертовой бабушке, но джентльменство было вбито в него так сильно, что порой дело доходило до абсурда. И вот, вылетев из-за угла, он увидел дивную картину - двое недавно встреченных гвардейцев возили по земле какой-то куль. Судя по тому, как недвусмысленно были спущены штаны у одного из них, куль представлял собой женщину. И это ввергло Норрингтона в состояние бешенства гризли... - Аааааацтавить! - гаркнул он, не найдя более подходящего слова. - Назвать Фамилии и часть, быстро! - прошипел он, буквально дымясь и шумно дыша после метания по подворотням. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Сквозь туман моего сознания начали просачиваться какие-то звуки… Пока я их не различала. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом. Приступ тошноты ярко свидетельствовал о том, что я ударилась головой, скорее всего при падении… Не знаю. Дурно. Я открыла, наконец, глаза, но зрение предательски отказывало мне в удовольствие лицезреть, что же происходит. Какие-то размытые фигуры надо мной, серые стены домов, голубое небо, но всё это размыто и неясно, словно неумелый художник попытался на скорую руку нанести краску на холст. Ко мне вернулся слух, и теперь до меня доносится голос, но он звучит где-то далеко… В голосе слышны знакомые нотки. Интонация, да, интонацию я знаю. Но непривычен приказной тон обладателя этого голоса. Чёрт возьми, это он! Это определённо он! Этот странный офицер. Какая же ты дрянь, судьба, сегодня ты решила со мной поиграть. Поставила на кон мою жизнь. Ты всегда так делаешь. Ты не боишься проиграть, ты ничего не боишься, судьба. Ты просто играешь по-крупному. Сколько жизней было тобой загублено, но погоди, не на ту напала… Ловкость рук, и никакого мошенничества!
А коммодор, весь бледный от гнева, тем временем извергал на остановленных им в самом начале срамного действа солдат такой поток обещаний и эпитетов их профпригодности, что те уже раскаивались в том, что вообще родились мужчинами. - ...Немыслимая низость! И это - солдаты Армии Его Величества... Цвет гарнизона! Извольте натянуть,наконец, штаныыыыы! - провыл он напоследок. - А теперь шагом марш... Еще один подобный прецедент, и вы будете иметть дело с военным судом, а уж я позабочусь о том, чтобы отстранение вас от службы после этого состоялось немедленно! В штаб. Гаупвахта, четверо суток, - процедил он напоследок. И вот, дождавшись, пока несостоявшиеся насильники скроются за углом, коммодор посчитал нужным наклониться к их жертве. В запае ярости он не заострял внимание, а теперь только увидел, что лежащая перед ним девушка, слабо щурящаяся и тянущая руку к затылку, есть та самая, которая меньше пятнадцати минут назад, сверкая пятками, удирала от него по переулку. Мда, занятно... - Сударыня, вы можете подняться? - глухо произнес Норрингтон, опускаясь рядом с ней на корточки. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- О, разумеется. И подняться, и сплясать, красавчик! – съязвила я, ощупывая затылок. Спустя некоторое время я всё же уселась на грязную вонючую, обгаженную мостовую. М-да, какие бы ещё ей эпитеты подобрать? Не важно. Главное, что находиться здесь долго мне не следует, ибо рискую с открытыми ранами подцепить какую-то редкую и «не очень» заразу. - Ну-с, мил человек, как звать моего спасителя в офицерском облачении. Ответь, я хоть умру с твоим именем на губах. – я опустила глаза, - Сделает честь и освободит от обязанности меня терпеть, не так ли? Ловкость рук, и никакого мошенничества!
- Джеймс... Норрингтон, - удивившись себе, буркнул коммодор, кинув тяжелый взгляд изподлобья на продолжающую ерничать девицу. Та, видимо, рассекла себе кожу на затылке, сползая по стене, и теперь, проведя рукою, отнятую от раны, по лицу, оставила на нем кровавый след. Мда, жутковатое зрелище. - где вы живете, сударыня? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я совершенно откровенно заржала. Да. Именно так, ибо другого слова применительно к этому явлению я не нахожу. Что за глупые вопросы? А человек с виду, должно, быть умный. Хотя внешний вид мало о чём говорит. - Джеймс, ах… Какое имя… - всё ещё паясничала я, - Какое проживание, мистер Норрингтон? Я даже не помню, где я последний раз ночевала, находясь на свободе. Ты забавный. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Норрингтон начал приходить в ярость. Кто она? Зачем он с ней возится? Театр абсурда, не иначе... Но бросить девчонку он уже не мог. Сгорая от желания провалиться под землю, он глухо проговорил: - Вам нужна помощь. Вы слишком неосмотрительны для человека... вашей судьбы. Скажите, вы можете идти? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Со своей судьбой я разберусь как-нибудь сама. И не тратьте на проходимку своё драгоценное время, мистер Благородство! – я трудом поднялась, опираясь на стену. Скорее даже вскарабкалась по ней. Ещё чего! Слушать его нравоучения я не намерена. Я, перебирая руками по стене, побрела прочь… Хах, в который уже раз за день я пытаюсь от него скрыться? Наверное, эта ситуация невероятно бесила его, но и я впервые не желала взваливать на человека свои проблемы. А лучший способ устранить помощь – как следует нагрубить благодетелю. - Ты хороший, Джеймс, но я тебя не понимаю… - остановившись, зачем-то сказала я. О, как я ненавижу эти моменты предательства самой себя! Будь я в порядке, я бы тут же сбежала, но… но сейчас я заложница собственных слов и болезненных ощущений. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Сообщение отредактировал Крошка_Дорри - Понедельник, 25.02.2008, 02:59
- Заставить вас что-то понять с некоторых пор уже не входит в мои планы, сударыня, - холодно возразил коммодор. - Если быть точнее - с тех самых пор, как только я решил не заставлять вас на собственной шкуре понять, кто из вас с законом сильнее. Если вам угодно все же вместо висилицы погибнуть теперь от заражения крови, то смею все же предложить виселицу - менее мучительно. А впрочем, я не настаиваю. Так прощайте? - подняд брови Норрингтон, глядя в спину приостановившейся девице, представляющей собой поистине удручающее зрелище. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Уж сделайте одолжение! Прощайте. Вы уже достаточно сказали мне, кто я и что я. Болтаться на виселице у Вас на глазах мне не доставит удовольствия. – Я побрела дальше, не желая больше ничего слушать и говорить. Я искренне желала только, чтобы он бросил эту чёртову затею трепаться посреди городских трущоб с какой-то сомнительной репутации девицей. Но туман вновь начал возвращаться в мой мозг. Сначала застилая непроницаемой пеленой глаза, а затем просто отключил моё ощущение реальности. И я поддалась этому состоянию. Я расслабилась, погружаясь в кромешную темноту. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Норрингтон мысленно взвыл, видя, как выдавшая таки напоследок пару несвойственных простолюдинке фраз девица начала стремительно идти на сближение виском с облезлой стеной. Он едва успел подхватить ее, и еще пара дюймов, и девичий мозг был бы добит окончательно нешуточным ударом черепа о кирпичную кладку. И вот настал момент, когда Джеймс Норрингтон почувствовал себя идиотом - он стоял посреди загаженого, тесного, вонючего переулка, согнувшись в три погибели и держа под руки находящуюся без сознания юную обитетальницу трущоб. Что делать, знал только Бог. Или Морской Дьявол, однако ни тот, ни другой не скрасили тяжкие минуты напряженного мыслительного процесса. Выхода было два: либо аккуратненько прислонить к стене это хрупкое тело и сделать вид, что столь высокопоставленные чины знать не знают ни о каких проблемах, болезнях, и, в частном случае, случайных смертях бедняков, либо быть джентльменом, суть, опять же в данном случае возвышенным дураком, и тащить девчонку туда, где ей могут оказать хоть какую-либо помощь. Но так как появляться в дверях больницы для бедняков при полном пораде, но с бродяжкой на руках было для коммодора сродни какой-нибудь постыдной пьяной выходке, он предпочел иной путь... И вот спустя десять минут закрытый экипаж с возницей, который радостно съел бы свой язык, лишь бы за молчание было уплочено, катил по направлению к коммодоровой резиденции, увозя вчерашнюю приговоренную, а ныне просто раненую девушку и поминутно ругающего себя на чем свет стоит коммодора Ямайской эскадры в пригород Порт-Рояла. Девица, завернутая в безнадежно загаженый форменный китель, с перемотанной шейным платком головой, пребывая еще без сознания, полулежала на сидении, а Норрингтон, бледный и злой, чуть придерживал ее при особо сильных встрясках, дабы не упала на пол. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
