Норрингтон дождался, пока девчонка перестанет извиваться - по крайней мере относительно спокойный человек - адекватный человек. А с одержимой вакханкой, которая минуту назад верещала, как выпь на болотах, можно было поступить лишь одним способом - усилить захват и заставить утихнуть силой. Хорошо, что сама догадалась... - Поднимитесь, - пробурчал он, все еще держа ее руки и помогая принять вертикальное положение. Девица судорожно дышала и плевалась пылью, которой глотнула изрядно, свалившись на моски и поелозив по ним. - Очень любопытно, - продолжал Норрингтон, стоя позади девицы и удерживая ее за руки,- как вы умудрились сбежать из тюрьмы... Словно вас в ящик из гнилых досок посадили, а не за решетку. Вам не кажется, что вы выбрали не слишком удачное место, чтобы затаиться? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Вас забыла спросить!- Пробурчала я. И тут я с изумлением осознала: "Вас"! Я назвала его на Вы... Как странно. Не задумываясь, просто сказала. - Отпустите меня... Отпусти! Такие необычные ощущения... Мужчина, незнакомый прежде, неведомый... Стоит позади, держит руки... "Тьфу, дрянь! Что за мысли! Надо что-то делать!" - Очень рада опять тебя видеть! Не хотелось так просто расстаться, не попрощавшись. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
- Лестно слышать, - усмехнулся коммодор. - Правда, боюсь, наша встреча окажется не очень приятной для вас. Ибо свидание со мной плавно перетечет в свидание с караульными. И с теми, кого вы так спокойно покинули этой ночью. Изволите сами идти или будете упираться? "Господи, что же делать с ней? Неужели и правда вести в караулку? И доставить такое удовольствие этому слюнтяю Уэссли? О нет, только через мой труп!" - размышлял он и вел вяло сопротивляющуюся девчонку прочь с пристани. Немногочисленные прохожие лениво провожали их глазами - хоть какое-то событие с утра пораньше, о котором можно будет посудачить. Однако,сойдя с широкой улицы и завернув в какой-то узкий переулок, Норрингтон остановился и неожиданно отпустил девчонку, мягко отстранившись от нее и отойдя на шаг. Та обернулась, а он лишь криво усмехнулся, промолчав. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я отпрянула от него и с некоторым удивлением заглянула ему в глаза. Он же усмехнулся и опустил взгляд, пряча эмоции. Было бы глупо сейчас стоять и пялиться на него, но непонятная сила не давала сделать ни шагу. То ли это банальное любопытство, то ли что-то другое… И вообще… что всё это значит? А не всё ли равно? Я отступила на шаг, затем ещё. Но внезапная боль в области колена заставила меня удержаться от соблазна рвануть вновь на встречу свободе. Я бесцеремонно, прямо на глазах у своего нового знакомого, задрала лохмотья своей юбки и коснулась колена. - Чёрт, чёрт, чёрт! Ооооооооооо, ненавижу! – взвыла я, растирая кровь по коже. Очевидно, я рассекла кожу на колене при падении. А ведь можно было ограничиться всего лишь незначительным синяком! Я покосилась на офицера, который с нескрываем любопытством рассматривал… уж не знаю, что он там рассматривал, но я поспешно отвернулась от него… и захромала прочь, прочь от своего нового знакомства. Я не понимала и не старалась понять, зачем он отпустил меня. Видимо, какой-то очередной редкостный экземпляр честности и благородства. Неосознанно я, конечно, очень симпатизировала таким людям, но… но ведь мы по разные стороны баррикад. К чему тешить себя пустыми надеждами? Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Коммодор стоял и смотрел вслед удаляющейся девчонке. Та шла медленно и почти вальяжно, периодически с шипением припадая на пораненную ногу. Неужели не боится? Так уверена в себе или настольно он поспешно выпустил ее? Нет и правда не боится. не спешит скрываться, будто и не хотел он только что вновь упрятать ее за решетку. - Стойте, сударыня, - вдруг неожиданно для самого себя хрипло изрек Норрингтон. - Чтобы окончательно сбить меня с толку вам теперь достаточно подойти под стены тюрьмы и позвать комментанта... Почему вы так рьяно убегали от меня поначалу и так неспешно удаляетесь теперь? я не для того выпустил вас, чтобы вы были пойманы через пять минут утренним городским патрулем! Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
На его последних словах я ругнулась в довольно грубой форме, но затем остановилась. Что-то заставило меня обернуться и спросить: - А для чего? Для чего отпускал? Он быстро отвернулся в сторону и промолчал, словно это не моего ума дело. - Хочешь выглядеть благородным? Хочешь доказать мне, что не все вы – зажравшиеся богачи? Мне не нужны твои подачки! Честолюбие у тебя на первом месте. – я вновь приблизилась к нему. – Ну? Чего молчишь? Все вы одинаковы. Его молчание начинало меня раздражать. И с каждым взглядом в его глаза я просто не находила себе места, словно он насквозь видит меня, выворачивает на изнанку всю мою душу, смеётся надо мной. - Ну? Давай! Повесь меня! Чего жалеешь? - я протянула ему руки. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
- Не стоит швыряться собственной жизнью, сударыня, - глухо проговорил Норрингтон, глядя куда-то мимо девушки. - Впрочем, вы это и без меня прекрасно знаете. Однако позерство заставляет забыть о естественном инстинкте самосохранения, не так ли? - он резко перевел взгляд на нее, скривив губы в усмешке. - Не блефуйте, я ведь не шучу относительно своих намерений и уже не отступлюсь от них. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я опустила руки… Нашла взглядом старую бочку возле пошарканной стены низенького домишки, села на неё. Слова упрямо не шли на ум. Пусто, внутри было пусто, и одновременно что-то не давало покоя, мучая ежеминутно непонятными сладкими ощущениями. Хотелось жить. Конечно, хотелось, но не просто, а ради чего-то. - Почему? – шепотом спросила я скорее у самой себя. Я могла наговорить ему ещё много гадостей, но… впервые это не доставило бы мне удовольствия. Минуты потери себя… Разве такое возможно? Я – никто. Когда тебе спасают жизнь просто, потому что ты человек… Это так необычно и странно. Столько грязи я повидала в своей жизни, что, казалось, не успела увидеть чего-то ценного и настоящего в ней. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
- Почему? - переспросил Норрингтон, сцепив руки в замок за спиной и раздумывая, отвечать ли на этот вопрос или развернуться и пойти прочь. - Мне жаль, что вы привыкли к иному обращению. Впрочем, сейчас я говорю не как законник. Ну что ж, прощайте, сударыня... - после секундного молчания добавил он, - И в ваших интересах быть менее дерзкой. Он повернулся и, вздохнув, пошел прочь из переулка, уже из-за плеча кинув взгляд на девицу. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Однако желание поставить жирную точку в разговоре мне самой оказалось слишком большим соблазном… И я, ковыляя, догнала этого офицера. После чего с моих губ сорвались следующие слова: - За благородство нынче много дают? Прости, денег при себе не имею, может… натурой возьмёшь, красавчик? «Заодно и проверим как у него с чувством юмора». Я, довольная собой, нагло уставилась на офицера. Он же не спешил со ответом, был совершенно спокоен и, спустя время, выдал мне такое, от чего я замерла на месте. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
- Нет, не возьму, - снова глядя куда-то мимо, ответил он. - Мне показалось, что столь наглая особа имеет хотя бы гордость. Видимо, я ошибся... Приберегите свою благодарность для другого, - чуть склонив голову, добавил он.- Впрочем, я польщен, что за неимением лучшего, удостоился такой чести. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Хах, а я-то думала в тебе больше самолюбия, чтобы опускаться до уровня сравнивания себя с этим сбродом. – Я указала на себя. – Ты, вон какой, чистенький, выбритый… А мы? Я так вообще в помойной яме родилась, в ней и выросла. Я ничего в этой жизни не видела, а ты видел. Ты, наверное, счастливчик. Жена-красавица… Тут я осеклась. Его взгляд красноречиво говорил о том, что эту тему он точно обсуждать не намерен. Ловкость рук, и никакого мошенничества!
Норрингтон сжал губы и, слегка помедлив и ничего не ответив, снова сделал движение вперед, намереваясь идти. Сцена явно затянулась. К тому же, когда он сделал шаг, девица притиснулась к нему и явно прошарила рукой по карману камзола, развратно улыбаясь во весь рот. Этого коммодор уже не выдержал. Он развернулся, легонько встряхнул ее за плечи и прошипел: - Чего вы добиваетесь, сударыня? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Хочу… эээ, хочу понять, зачем ты это сделал. Зачем отпустил? – Я наслаждалась его объятиями, сама того не понимая. – А как тебя зовут-то, красавчик? Нет, ну, всё же! Я смотрела на него с вызовом. Он только что-то обдумывал, глаза перестали излучать гнев… «Тааа-аак, Дорри, бери себя в руки, это плохо кончится». Ловкость рук, и никакого мошенничества!
А Норрингтон лишь удивлялся про себя - он-то надеялся, что девица, оказавшись на свободе, удерет от него, сверкая пятками и не удостоив ни словом, однако она не спешила расставаться вообще. Странная. Определенно, это плохо кончится. - Вам недостаточно того, что вы уже на свободе? - поинтересовался коммодор, не удостаивая воровку ответом, сделав вид, что не расслышал вопроса. - Вы испытываете мое терпение. Впрочем... Вы знаете, сколько таких же, как и вы, ежедневно кончают свою жизнь на виселице или на плантациях? Не знаю почему, я дал вам шанс на спасение. И сейчас вы его столь бесполезно меняете на то, чтобы выяснить мое имя. Неправда ли, весьма непоследовательно? Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
