- Леди Марианна, - произнес он слегка дрогнувшим голосом, в ужасе чувствуя, что его дух начинает слабеть, - вы прекрасно знаете, почему мы покинули бал. В ваших силах было предотвратить инцидент, предупредив доктора о моем обещании. Но вы предпочли пропустить его мимо ушей, так что в происшедшем есть и ваша вина. Я не позволю этому человеку бросить тень на наше имя, и если он упорствует в своих заблуждениях, тем хуже для него. Я сделал то, к чему обязывает меня отцовский долг. Теперь далее. С этой минуты и вплоть до вашей свадьбы вы находитесь под домашним арестом. Завтра на званом ужине я сделаю лорду Беккету официальное предложение вашей руки. И если вы захотите устроить мне еще какой-нибудь сюрприз, подумайте о том, что по закону я волен поступить с вашим воздыхателем гораздо строже, чем поступил только что. Надеюсь, вы поняли меня лучше, чем в прошлый раз. Мы приехали, прошу вас выйти и вместе со мной подняться в вашу спальню, не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Когда-нибудь, сами став матерью, вы одобрите мои действия, а заодно поймете, от какого позора я уберег вас сегодня.
Дверь закрылась за ним, и с громким щелчком повернулся ключ в замке. Обидно, о господи, так нечестно! Я присела на банкетку. Мыслей не было, чувств не было... Только опустошение... - Марианна, дитя моё, за что граф с вами так? Я кинулась нянюшке на грудь и зарыдала в голос. Так разительно отличалась сейчас ласковая Маргарет от жёсткого батюшки, что стало себя любимую ужасно жалко... - Так нельзя... Я ведь с ним только танцевала... Нет, нет, Марго, зачем я лгу тебе? Мы были наедине, но этого никто не видел... Папенька предупреждал... что б близко не подходил... Угрожал... А теперь сказал, что замуж меня... И при мысли об этом у меня началась истерика.
*
А вот тут я немножко наофтапАЮ и переоденусь по-домашнему). Ну нравится мне Вивьен Ли, что поделать))
* ...
"Папа, это письмо написано не для вас, а для меня. И вы никогда не прочитаете это, а если прочитаете - значит, шпионите за мной. Впрочем, возможно, я это и заслужила. Мне кажется, я понимаю ваши мотивы, и не могу осудить ваши действия; но я не могу смириться с тем, что вы не хотите попытаться понять моих чувств. И я не могу согласиться с вашей оценкой сложившейся ситуации. Ничего из того, что произошло между мною и мистером Бромбергом не могло БЫ бросить тень ни на меня лично, ни на честь семьи, если бы вы сами этому не способствовали. Всё, что произошло, можно было сохранить между нами троими (да, именно), но вы зачем-то предпочли вынести это происшествие на суд господина коммодора. Ваши понятия о дворянской и воинской, и бог знает какой еще чести - нелепые выдумки, как я вижу теперь. Но это меня волнует гораздо меньше, чем вот что. Отдавая меня замуж за того, кого вы мне выбрали, вы обрекаете меня на вечные слезы. Вы вашими собственными руками создаете мое несчастье. Вы хотите для меня этого? Вы сможете с этим жить? Вы женились на матушке, потому что любили её. И вам просто повезло, что судьба распорядилась так, что ваша возлюбленная оказалась вашего круга и положения. Мне повезло меньше. Мужчина, которого я полюбила, не ровня мне, но чувства, искренние чувства к человеку, я считаю более важными, чем всякие придуманные нормы и понятия, которые не позволяют людям быть счастливыми...."
*офтоп: надоело сочинять))) удивляюсь - разве можно говорить о любви словами?...*
* Ничего, Марион.... у вас вышло вполне понятно...* Быстрая ходьба согрела меня, и настроение чуть поднялось. И только остановившись перед особняком Греев, с торцовой стороны, где все окна на первом этаже были уже погашены и только наверху в одном-единственном горел свет, я впервые додумался спросить себя, а зачем, собственно, сюда явился? Поговорить? Да кто меня к ней пустит, поди уже охрану приставили. Граф - человек серьезный, уважаю таких... разумеется, если дело не касается меня лично... Я на всякий случай обошел дом по кругу. Темно. Глухо. Значит, я не ошибся. Назад. Задрав голову, я изучил глазами освещенное окошко. Единственное во всем доме... Так... влезть тут вряд ли получится... Конечно, лепнины хватает, да и второй этаж невысоко, колониальный стиль... Да нет, влез бы, пожалуй... С детства этим балуюсь, и как же мне это пригодилось в море... Пожалуй, единственное, чего я на этом свете не боюсь - высота... Но сразу вот так ввалиться - моветон, она же испугается... Нет, надо предупредить. Ну что, доктор, раз вас все кому не лень упрекают в мальчишестве, самое время оправдать это мнение... Подобрав с земли горсть мелких камешков, я прищурился и взмахнул рукой... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Воскресенье, 16.03.2008, 22:26
Легкий стук в стекло. Я бы не обратила внимания, но стук повторялся снова и снова. Я отложило перо, подошла к окну и открыла. - Кто там? - попыталась всмотреться в темноту. Ответивший голос заставил меня отпрянуть от окна. - Маргарет! - я бросилась к нянюшке в боковую комнату. - Марго, милая,он там... Мистер Бромберг, камушки в окно кидает... Мы вдвоем подбежали к окну. - И что теперь делать? - я и представить себе не могла - что же. - Дорогая моя, когда для кавалера закрыта дверь - он входит в окно. - Марго лукаво мне подмигнула; я не знала, радоваться мне или пугаться, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. по совету Джека, в подписи - анкетка
... Нет, все-таки мне уже не двадцать... Подъем давался труднее, чем я мог предположить, глядя снизу на лепные украшения и карниз. Я мгновенно ободрал ладони, ноги начинали дрожать, а сердце попыталось устроить маленький бунт. Пришлось остановиться и переждать. Ничего. Я знал, что сил хватит. На это - хватит. Ногу на выступ. Рукой взяться за очередной завиток. Вторую ногу подтянуть... перенести тяжесть тела... вот когда я впервые порадовался тому, что не вышел ни ростом, ни весом ... Ногу. Руку.... Карниз. Передышка. Шаг. Другой. Третий. Окно распахнуто... Я навалился животом на подоконник, сделал последнее усилие - и спустил ноги на пол... Я пришел. Примешь ли ты меня? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Я с трудом сдержала желания броситься в его объятия. Зачем сдержала? Не знаю. Может быть, что б собраться с мыслями... Обернулась, желая спросить у Марго совета - а её уже и след простыл. Я должна решить сама. Я не встречалась с подобной ситуацией прежде. Более того, мне никто, и даже книги, не рассказывали о таком. Я с мужчиной... ночью... наедине... заперта в моей комнате... Где постороннему, тем паче - мужчине, и днем-то при свидетелях быть не положено... Боже праведный, так и с ума сойти не долго. Смотрю на своего визави молящим взглядом. Вы же знаете... Вы же понимаете... Подскажите... Жаль, я не обладаю гипнотическим талантом. Но я обладаю другим талантом - иногда не контролировать окружающую действительность. Прихожу в себя, когда мои ладони коснулись его камзола. Сами собой, непроизвольно, пальцы мертвой хваткой вцепились в тонкое сукно, я всем телом прижалась к моему милому. - Отец сказал, что если что случится, то в следующий раз он поступит с вами строже, чем теперь. Что между вами было? - Я смотрю в глаза, касаюсь пальцами его щеки. Рука дрожит ужасно, и я убираю её - что бы он этого не заметил... по совету Джека, в подписи - анкетка
... Я никогда еще не любил. Этим словом я всю жизнь из деликатности называл ту приятную и интригующую часть своей жизни, которой человек менее застенчивый нашел бы название погрубее. Нет, я никогда ни одной женщины не обидел намеренно, ни с одной не обошелся дурно, даже ссор старался избегать... И мою Дину принял под опеку, как отец принимает дочь - с полным сознанием ответственности. Я был готов заботиться и о ее телесных нуждах, и о душевном покое. Потому что она была женщиной, и тут уж ничего не поделаешь - если ты не обеспечишь дереву уход и поливку, оно засохнет. Но, по большому счету, я всегда держался и от нее, и от всех своих многочисленных подруг на некотором расстоянии. Раскрыться - значило подставить себя под удар. Я поступал умнее, всегда соглашаясь с женщиной в тех вопросах, где мой отказ мог ее обидеть, а изредка настаивая на своем. Так было проще для обеих сторон. Женщина делала вид, что в паре главный я, а я - что она для меня единственная и незаменимая. И все были довольны. Но разве это можно сравнить... Я стоял, молча глядя в ее побледневшее лицо, и чувствовал себя совершенно беззащитным. Я не могу ей солгать - она поймет. Я обнял ее и осторожно поцеловал в оба глаза - по очереди. - Ничего особенного не было, Марион, - ответил я чистую правду, - просто я получил от вашего батюшки то, на что так долго напрашивался... - Господи... - и у нее задрожали губы. Видимо, она достаточно хорошо знала отцовский нрав, чтобы правильно истолковать мои слова. - Ерунда, мисс Грей, - улыбнулся я, - ни капельки не больно. Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
*глазами хлоп-хлоп-хлоп*... а почему нельзя? вполне похоже
"Ерунда, мисс Грей, ни капельки не больно"... Зачем он это сказал? Я восприняла смысл и причину этих слов с точностью до наоборот (да, такие мы женщины, неадекватные существа, это правда жизни)), и они словно копье, пронзили мое сердце. Взглянув на его извиняющуюся улыбку, я бросилась ему на шею. - Мистер Бромберг... Милый... Простите... Впоследствии этот момент вспоминался мне не раз. Прижавшись щекой к его щеке, для чего мне пришлось встать на цыпочки, я бормотала на ухо что-то на тему "милого" и "простите". Я не понимала, говорила ли я тогда, или только думала о том, что я стала причиной Его несчастий (какой наивной стала казаться эта мысль позднее), что я не должна была подавать Ему повода, что гнев папеньки может быть ужасен, но расстаться с Ним у меня уже не хватит духа... И прочее, и тому подобное... Наверное, с трудом он мог слышать и понимать мои слова, поскольку говорились они сквозь слезы, всхлипы и сбивчивое дыхание; но он дал мне высказаться, выплакаться, не перебивал меня, и когда (довольно скоро) слова и слезы закончились, я просто уткнулась лицом ему в плечо и молча пыталась восстановить срывающееся дыхание.
Наверное, с трудом он мог слышать и понимать мои слова, поскольку говорились они сквозь слезы, всхлипы и сбивчивое дыхание; но он дал мне высказаться, выплакаться, не перебивал меня, и когда (довольно скоро) слова и слезы закончились, я просто уткнулась лицом ему в плечо и молча пыталась восстановить срывающееся дыхание.
Я стоял, осторожно обнимая ее, и боялся пошевелиться. Девочка моя... Господи, как ранима юность. Как впечатлительна. И всегда во всем винит себя. Что за вздор, предупредили вы меня или нет. Как будто это меня остановило бы. И как будто это имеет какое-то значение. Я погладил ее по волосам (нежный тончайший шелк под пальцами...), а потом чуть отстранился и ладонями приподнял ее лицо, заставляя взглянуть в глаза: - Марион. Дитя мое. Успокойтесь, вы ни в чем не виноваты. Я здесь, с вами, это главное. Милая, забудьте. Я счастлив, и неважно, что было и будет. Вы мне верите? Она впилась в меня взглядом, тщательно обдумывая ответ. Наконец кивнула. - Я вам верю. - И этого довольно. Марион, послушайте, - тут мне пришлось остановиться и перевести дух. - Я люблю вас. Не знаю, как это вышло и за что меня осенила такая благодать. И я спрашиваю вас - согласны ли вы составить мое счастье и выйти за меня замуж? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
К горлу подступил мучительно сладкий комок. Я почувствовала, как к щекам прильнула кровь, и это должно было означать, что по коже разлился румянец. Стало вдруг душно. Я бессильно хватала ртом воздух. Несмотря на то, что это не было уже сюрпризом, я в растерянности не знала что делать. В прошлый раз, когда это было сказано обо мне моему отцу, я убежала. Теперь бежать было некуда. Голова пошла кругом. «Я люблю вас. Согласны ли вы составить мое счастье и выйти за меня замуж?» Если бы не объятия доктора, я бы потеряв остатки рассудка плавно опустилась на пол. Сильные мужские руки крепче обвили мою талию и плотно прижали к себе. Время остановилось… Сон, явь? Не имеет значение. В груди зародилось доселе неведомое мне чувство, бороться с которым не было сил. Всё так же доверчиво глядя в его глаза, я слегка подалась в перед. Приподнявшись на цыпочках, легонько обняла за шею. Осторожно и робко мои губы коснулись его горячих губ, дыхание соединилось... по совету Джека, в подписи - анкетка
ОХХХХХ... Боже, за что мне это, чем заслужил... Это нежное, теплое, мягкое объятие... Я в ужасе почувствовал, что по щекам текут слезы. Хорошо, что она не видит моего лица. Как больно. Как хорошо. Лет двадцать такого не было. Будто вымывается вся грязь, тоска, страх, накопленные за полжизни... Ее дыхание - у моего уха. Ее губы на моих. Я не выдержал и ответил на ее поцелуй. По-настоящему. И не мог оторваться, как от воды в жаркий день... И она ответила тоже - с настоящей страстью взрослой женщины. Милая... ты согласна... ты готова... Или нет? Я осторожно, будто ненароком, задел ладонью ее корсаж. Сердце застучало в два молоточка, кровь ударила в голову... Ты примешь меня? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Это я шампанского нахваталась на фуршете? Голова идет кругом, и пол уходит из-под ног. Глаза лучше и не открывать - все плывет... И в закрытых глазах - тоже плывет... Сладкая истома окутывает всё тело... - Вы ведь не уйдете? Вместо ответа - его поцелуй и объятия. Не прерывая поцелуя, я протягиваю руку к пяльцам... нащупываю на раме наперсток... накрываю им язычок пламени свечи... по совету Джека, в подписи - анкетка
Что со мной? Я снова четырнадцатилетний мальчишка, который впервые... Темнота скрадывает детали. Но все равно я вижу тебя. Ты улыбаешься и расстегиваешь пуговку у горла. Пеньюар соскользнул на пол. Ты светишься в полумраке, как белый фарфоровый абажур лампы, внутри которого горит сильный огонь. Ты бела и ослепительна. На миг я зажмуриваюсь, не в силах вынести этого зрелища. Потом осторожно протягиваю руку. Прикосновение к твоему голому плечу обжигает. Ты смеешься, запрокинув голову. Какой у тебя, оказывается, бархатный, приглушенный смех. Не знал этого раньше... Я много нового узнал в эту ночь. Когда тебе весело, твой голос становится низким и насмешливым. Когда больно - ты стискиваешь зубы и твое дыхание учащается и тяжелеет. Когда ты счастлива - звуки, издаваемые тобой, сладостны и тягучи, как мед. Когда ты счастлива... Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
Сообщение отредактировал Айзик_Бромберг - Четверг, 20.03.2008, 18:00
Только ты навсегда. Моя радость и горе, счастье и боль. Любимый мой, мой супруг, мой господин. Властелин моего сердца. Нужно было пересечь океан, чтобы найти вас здесь... Но будем ли мы вместе?... Печаль моя, любовь моя... Рыжие волосы разметались по подушке. Я играю ими, целую ваше лицо. Мне нравится, когда вы так на меня смотрите... ... Вы покрываете поцелуями мои руки, и я просыпаюсь. Розовый свет утра... Устыдившись своей наготы, я натягиваю тонкое покрывало, сажусь на постели, свесив ноги. Одет... Я краснею в смущении, боюсь поднять взгляд. - Уже уходите? Моё сердце в слезах. по совету Джека, в подписи - анкетка
Я стою и любуюсь. Бледная после полубессонной ночи, растрепанная и с легкими тенями под глазами - ты еще прекраснее той продуманно одетой, изящно причесанной юной светской леди, что вчера танцевала со мной... Новая женщина. Как тебе к лицу естественность и нагота. Ты прячешь глаза, но я вижу в них слезы. Сажусь рядом с тобой на постель, осторожно усаживаю к себе на колени - прямо так, закутанную в простыни... Целую твои глаза, баюкаю, глажу по спутанным тонким волосам. Утыкаюсь в них лицом. Оказывается, это не был запах цветочного мыла. Этот аромат - твой собственный. - Любимая, не плачь, девочка моя. Я вернусь за тобой. Приму твою веру, и мы с тобой обязательно обвенчаемся в церкви, но для меня это неважно. Мы уже обвенчаны. Теперь я твой муж и никому тебя не отдам. Но сейчас мне нужно уходить, иначе ты можешь пострадать из-за меня, а я этого очень не хочу. Ты отпустишь меня, милая? Быть человеком порядочным стоит только ради самого себя : другим безразлично.
