Голос миссис Суонн раздался резко и неожиданно. Властная женщина, она командовала дочерью как заправский офицер, не утруждая себя дожидаться момента, когда можно сделать это тет-а-тет. Норрингтон оказался в поистине неудобном положении - спиной к даме находиться было верхом неприличия, еще большим пассажем было то, что он удерживал в горизонтальном положении ее дочь и по-хозяйски гулял пальцами по ее тонкой шее, а взглядом - по вырезу платья. В глубине сада. Под присмотром странного человека, маленького амбициозного пижона, чиновничьей морды. Даже слова его пролетели как-то мимо ушей, хотя обычно такие приказные нотки бесили Норрингтона страшно. Он склонил голову, прикрыл глаза и вздохнул, собирая в кулак все свое хладнокровие. Впрочем, в такие моменты очень кстати приходилась некая флегматичность натуры. Господи, вот так водевиль. Не иначе. Придется жениться... Но помирать, так с музыкой. Он повернул голову, все еще бережно придерживая Элизабет, и заговорил: - Добрый вечер, миссис Суонн, - голос сиплый, но спокойный. - Вынужден согласиться с лордом, здоровье мисс Суонн слишком драгоценно, чтобы рисковать им, позволяя ей делать резкие движения. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
- Коммодор Норрингтон? - От того, что узнала этого человека я не сразу, легкий возглас удивления подавить не удалось. Некоторое время я удивленно смотрела на окружающих, пытаясь здраво оценить ситуацию: с одной стороны, Элизабет могла неудачно упасть, а потому предосторожность лишней не была бы, но с другой - любая мать пришла бы в высшую степень возмущения, увидь она свою дочь в подобном положении ночью в саду при двух мужчинах. - Вечер добрый. - Я чуть присела, делая книксен, чтобы поприветствовать обоих присутствующих, пока еще удавалось подавлять всплески праведного гнева. Взгляд перешел снова к дочери, которой явно стало плохо. Если ранее у меня возникали сомнения в правдоподобности ее обморока, то теперь уже они быстро отпали. - Элизабет! - От испуга, все-таки единственная дочь, голос стал чуть выше обычного. Присутствующие здесь джентльмены наверняка знали, что следует делать, только испуг подгонял что-то предпринять самой. Я подбежала к дочери и вылила на нее белое вино, которое было в моем бокале. Жаль, что не было воды, но задумываться как-то не приходилось.
-Ну вот, теперь девушке ко всем невзгодам прибавляется возможность захлебнуться белым вином,- сообщил я Господу Богу очередную жизненную неурядицу, после чего в два неспешных шага оказался рядом с растерянной матерью губернаторской дочери, взял из её рук опустевший бокал и понюхал его,- Причём испанским, выдержкой от семи лет,- я передал бокал обратно даме и резюмировал,- Какая изысканная может оказаться смерть. Норрингтон, надеюсь, вы догадались вытереть лицо несчастной жертве всей этой комедии? Это деловой подход. Ничего личного.
А Норрингтон уже проклинал ту самую минуту, когда, развесив уши, согласился сопроводить мисс Суонн в прогулке по саду. Как только в просоленную солдафонскую душу начало закрадываться понимание того, что мягкотелые праздные личности зовут романтикой, судьбе было угодно вернуть все на круги своя. Сжав губы и в раздражении прикрыв глаза, коммодор ощущал, как по его физиономии стекают прохладные капли того самого белого испанского семилетней выдержки, которые отрикошетили от личика мисс Суонн. На руку же, все еще лежащую на девичьей шее, оно стекало тонкими ручейками. Хорошая реакция, миссис Суонн. Импульсивностью Элизабет явно пошла в мать. Осторожно опустив голову обморочной барышни на землю, Норрингтон полез в нагрудный карман, но платка там не оказалось. Еще бы. Ведь он торчал между... мм... вообщем, мисс Суонн его так и не вернула, а попытка достать его вряд ли была бы расценена стратегически верно. И тут снова бархатисто заговорил Беккет, который за все время, пока длилась эта сцена, впервые двинулся с места. И то только для того, чтобы рекогнизировать то, что было в бокале. Не удивительно, что про него поговаривали, будто после казней он заставляет тщательно проверять сапоги мертвецов, и те, что пригодны и ладно скроены, затем жертвует на благотворительность. - Какая изысканная может оказаться смерть. Норрингтон, надеюсь, вы догадались вытереть лицо несчастной жертве всей этой комедии? - Если бы вы, ваша светлость, - устало и глухо отозвался коммодор, снова приподнимая голову Элизабет, дабы весьма вероятно попавшее в нос вино не оказалось в носоглотке, - догадались вместо раздачи бесполезных распоряжений позвать доктора, толку было бы значительно больше. Прошу вас, миссис Суонн, дайте мне платок, лицо вашей дочери все мокрое. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Ситуация, наконец, начала приходит в положенное ей русло: дамы удалятся с поля брани, осознав, что в деле, где звенят клинки, они не способны преломить ход истории, пользуясь дешёвыми трюками из третьесортного романа, а мы с коммодором смжем обсудить подробности нашей небольшой стычки. Конечно, мне полагалось бы стыдиться, что я довёл девушку до полутора обморков, однако... меня это не тронуло за душу. Обмороки Элизабет были для меня сухими цифрами статистики класса "Лорд Беккет, в ходе вашей словесной дуэли с коммодором Норрингтоном, одна из окружающих вас дам потеряла сознание два раза. Из них: один раз по-настоящему". Романтика не коснулась меня, а мои нервы щекочат исключительно рискованные предприятия. Именно по-этому я не ответил на взгляд Элизабет - не хотел обжечь её холодом. Это деловой подход. Ничего личного.
Я кивнула и достала платок, но не передала его Джеймсу Норрингтону, а стала сама вытирать дочери лицо, придерживая аккуратно ее одной рукой, помогая подняться на ноги. Пока мысли были полностью сосредоточены на состоянии Элизабет, все взгляды присутствующих здесь остались без моего внимания. - Конечно, уже едем домой... - Я вытерла последние капли вина с дочери, а потом оставила платок в руке, мало беспокоясь об отдельных деталях происходящего вообще. Придерживая дочь под локоток, я повела ее по одной из дорожек, но через пару шагов обернулась: - Господа, вы не проводите нас? Не то, чтобы я боялась темноты, нисколечко, да и сад при ратуше весьма спокоен, чтобы там опасаться разбойников, но я боялась за Элизабет, которая сейчас не твердо стояла на ногах, а потому могла упасть снова. Тогда куда лучше, если рядом кто-то будет, кроме меня, кто смог бы помочь.
Отказать матери Элизабет ради продолжения петушиных боев с Беккетом Норрингтон посчитал самым неверным в этой ситуации. Мисс Суонн было явно не по себе, и неплохо было бы помочь довести ослабевшую барышню до кареты и усадить туда. - Милорд, я провожу дам и вернусь к вам, дабы возобновить разговор, - из-за плеча бросил коммодор Беккету. - С вашего позволения, - добавил он и подставил Элизабет локоть, чтобы та смогла опереться. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я лишь кивнул, а после перевёл взгляд на одинокую птичку, сидящую на дереве: не следовало быть назойливым. Таким образом, пусть у Норрингтона есть преимущество симпатии, пусть он сейчас проводит дам, а мы подождём его здесь. выигрывает в бою не тот, кто нанесёт больше не стоящих ничего уколов, а тот, кто поразит врага в самое сердце. Не стоит торопиться с завершающим ударом. Необходимо подготовиться, изучить стиль фехтования и... туше. Это деловой подход. Ничего личного.
Норрингтон сжал губы, брови его сошлись на переносице. Он шел, не поворачивая головы к Элизабет, глядя куда-то вперед. Пауза затянулась. Впрочем, неудивительно. Такие понятия как "мисс Суонн" и "отказ" до сей поры не могли иметь общего знаменателя, но момент настал. Первая кровь - это ерунда. Ересь и игры буйных юнцов. Дуэлянтом Джеймс Норрингтон никогда не слыл, ибо либо заканчивал дело еще до начала спора, либо подавлял противника своим железобетонным спокойствием. Беккет был иным. Он не признавал авторитетов и имел слишком высокое положение для того, чтобы его просто хорошенько встряхнуть, заставив тем самым задуматься о том, насколько ему все это нужно. Нужно. Это ясно, как надвигающийся шквал. И тут не обойтись видимостью победы. Или поражения. Нет, мисс Суонн... - Нет, мисс Суонн. Я не могу вам этого обещать, ни тем более дать клятву, - глухо, но твердо произнес Норрингтон, по прежнему не опуская взгляд на Элизабет. Что Вы надуваетесь как дирижабль?.. Не делайте умное лицо, Вы же - офицер! Скомандуйте хоть что-нибудь! (с)
Я по-прежнему шла рядом с дочерью, старательно делая вид, будто меня на самом деле тут нет. "Уйти теперь даже как-то неприлично, да и странно. Хотя вести такой разговор с молодым человеком в присутствии матери, находящейся всего в паре дюймов рядом, тоже как-то ненормально. Впрочем, снова остаться наедине с мужчиной еще и не прилично, так что лучше уж так, хотя надо было бы написать письмо. Я раньше так и поступала иногда, хотя это не женское дело, пусть сами разберутся. А Элизабет следовало бы больше времени посвящать иным вопросам, а не мужским проблемам". Более того, что меня полностью игнорировали, так дочь еще и демонстративно отпускает руку коммодора, хотя совсем недавно приняла его помощь. Немного покашляв, привлекая наконец к себе внимание дочери, я тихо шепнула ей на ухо, чтобы не посвящать третьих лиц в детали разговора: - Тебе не кажется, что ты ведешь себя не подобающе светской девушке? - Вопрос даже скорее был риторический, просто, чтобы намекнуть дочери на неуместность её действий и разговоров.
Сообщение отредактировал Каролина_Суонн - Среда, 10.09.2008, 09:54
